Специфика экономической природы знания как объективной основы механизма диффузии знаний

Современные экономические системы характеризуются изменением экономической роли знания, ускорением процессов производства знаний и возрастанием роли научного и образовательного секторов. Неконкурентность знания в потреблении и его кумулятивная природа позволили знанию быть ключевым звеном инновационных процессов. Знание принципиально отличается от обычных материальных благ, и именно специфика экономической природы знания объясняет специфику его распространения. Рассмотрение этой специфики мы предлагаем начать с проведения чётких границ между такими поня­тиями, как информация и знания, что затрудняется сложностью, многомерностью и противоречивостью самой категории «знание» и, как следствие, его трактовок. П. Дасгупта и П. Дэвид так проводят различие между знанием и информацией: «информация - это знание, сжатое и преобразованное в сообщения, которые могут быть легко переданы» [1]. Тех же содержательных позиций придерживается И. Нонака, выделяя две характеристики знания, обособляющие его от понятия информации: неотделимость от убеждений индивида и целенаправленного действия, связанного с процессом распространения. Д. Одтретч и М. Фелдман связывают различие между знанием и информацией с издержками пространственного распространения: стоимость передачи информации может быть инвариантна к расстоянию в то время, как стоимость передачи знания, и в особенности знания личностного (неявного) увеличивается с расстоянием [2]. Важность пространственного фактора в рассмотрении механизма производства, накопления и распространения новых знаний обусловлена тем, что новое знание является неформализованным, неявным по своей природе [3]. Более того, предположение о том, что знание может быть получено в процессе работы (learning-by-doing) и в процессе его использования (learning-by-using) определяет важность непосредственных контактов экономических агентов с конкурентами, клиентами, поставщиками. Термин неявное знание (tacit knowledge) был предложен основоположником постпозитивистского направления философии науки М. Полани в 1966 г., обозначившим неявное знание как «неотъемлемое в своей полноте ни от человеческого разума, ни от его тела» [4]. М. Полани принадлежит широко цитируемая фраза «мы знаем больше, чем мы можем рассказать», подчёркивающая наличие у индивида знаний, которые не могут быть частично или полностью формализованы и легко переданы другим. Человек может знать, как играть на фортепьяно, ездить на велосипеде или плавать, но при этом оставаться неспособным передать это знание другим индивидам. Явное знание М. Полани определяет как кодифицированное, то есть знание, которое может быть передано с помощью формальных средств коммуникации. Согласно М. Полани, мы знаем о существовании неявных знаний вследствие того, что неявное знание, также как и явное, способно находить практическое применение. При этом М. Полани отмечает, что кодификация, процесс трансформации неявного в явное знание может быть недостижимой, т.к. М. Полани рассматривал неявное знание как неотделимое от личностного знания. Предложенная М. Полани концепция неявного знания получила развитие в активной дискуссии по теории фирмы, начавшейся после публикации известной работы «Эволюционная теория экономических изменений» Р. Нельсона и С. Уинтера в 1982 г., а также послужила базисом японского подхода к управлению знаниями, заложенного И. Нонака в 1991 г., внесшим существенный вклад в развитие концепции неявного знания, формализовав в виде теоретической модели неявное знание японских корпораций, обеспечившее им исключительную конкурентоспособность на глобальных рынках. И. Нонака вслед за М. Полани подчёркивает исключительную роль индивидов в процессах создания нового знания. Такой же позиции придерживается один из создателей теории ограниченной рациональности нобелевский лауреат Г. Саймон, утверждавший, что процесс изучения нового «имеет место в пределах человеческих голов» [5] и Р. Грант, отмечающий, что «создание знания — индивидуальная деятельность» [6]. Задачу человека И. Нонака видит в создании нового знания, в то время как задачей фирмы является формализация этих знаний. Подчёркивая важность неявного знания как источника конкурентных преимуществ в современной экономике, И. Нонака отмечает, что «неявное знание, носителями которого являются люди… лежит в основе процесса создания нового знания» [7]. Учитывая взаимодействие между явными и неявными знаниями и динамику взаимодействия между тремя уровнями социальной агрегации (индивид, группа, контекст), И. Нонака разработал в 90-х гг. ХХ в. модель «создания знания», выделив четыре процесса преобразования и передачи явных и неявных знаний, в результате циклического взаимодействия которых происходит создание новых знаний: 1. социализация — обмен неявными знаниями между индивидуумами в процессе совместной деятельности, пространственной близости; 2. экстернализация (формализация) — выражение неявного знания в публично понятных формах, трансформация неявных знаний в явные; 3. комбинация — усложнение явного знания, превращение его в более сложный набор явных знаний посредством коммуникации, распространения, систематизации явного знания; 4. интернализация — превращения явного, формализованного знания в неявное знание на индивидуальном или организационном уровнях, его воплощение в действия, практики, процессы и стратегические инициативы. Неявное знание не всегда может быть формализовано в результате действия одного цикла «спирали знаний», и экстернализация неявного знания представляет собой сложный процесс, принимающий форму спирального взаимодействия до тех пор, пока знание этого типа не будет выраженно полностью, не станет явным. Эмпирические свидетельства показывают ограниченность концепции «спирали знаний» И. Нонака вследствие упрощённого понимания экономических аспектов природы знания и пределов артикуляции неявного знания [8]. Так, Л. Линдквист и М. Бенгтсон утверждают, что мы не только «знаем больше, чем мы можем рассказать», как отмечал М. Полани, но и зачастую «говорим больше, чем можем знать». Проведённый анализ экономической литературы показывает, что в основе множества существующих классификаций знания лежит специфика их распространения. Интерес к изучению прикладных аспектов неявного знания в последние годы увеличивается. Термин неявное знание апеллирует к тому, что трудно сформулировать, что получено посредством получения опыта, практики. Вместе с тем, исследователи подчёркивают различные степени детализации и используют различные термины для обозначения типов неявных личностных и коллективных (произведённых группой людей) знаний. Использование различных терминов и понятий, описывающих различные аспекты неявных знаний, является значительным барьером к пониманию механизма распространения знаний [9]. Следуя представлениям М. Полани, различные исследователи рассматривают явные и неявные знания как составляющие знания, его элементы, а не взаимно исключающие категории [10]. Множество исследований сосредотачиваются на проблеме, связанной с возможностями преобразования явного знания в неявное, что объясняет существование широкого спектра различных классификаций явных и неявных аспектов знания. На основании вышеизложенного выявим атрибутивные свойства знания, детерминирующие процесс распространения знаний. Во-первых, специфика экономической природы знания заключается в том, что экономическое содержание знания раскрывается, в первую очередь, в процессе его распространения. Важность процесса распространения знаний для его экономической оценки имеет и в случае создания и распространения принципиально нового знания, и в случае распространения знания, ранее созданного. Таким образом, экономическая роль знания может быть оценена исключительно вследствие его ретроспективной оценки [11]. Во-вторых, особенность экономической природы знания состоит в том, что процессы производства и распространения знаний являются взаимообусловливающими: специфика произведенного знания определяет характер его распространения и, наоборот, распространение ранее созданных знаний является важным фактором, определяющим возможность производства новых знаний. Так, распространение нового знания влияет на распространение других знаний и основанных на них изобретений и наоборот, образуя, таким образом, своего рода рекурсивную спираль. В-третьих, процессы производства, накопления, распространения и потребления знания являются процессами, зависимыми от предшествующей траектории научно-технического развития, складывающейся вследствие специфики институциональной структуры экономики, а также кумулятивного характера накопления знаний (создание нового знания обусловлено спецификой предыдущего поколения научных знаний, определяющих траекторию последующего научно-технического развития). Знание создаётся на основании уже существующих знаний. Это свойство отмечал ещё средневековый философ-платоник Бернард Шартрский, говоривший своим ученикам «… мы подобны карликам, усевшимся на плечах великанов; мы видим больше и дальше, чем они, не потому, что обладаем лучшим зрением, и не потому, что выше их, но потому, что они нас подняли и увеличили наш рост собственным величием». Вместе с тем, запас уже созданных знаний может стать барьером создания новых знаний. Доминирующая концепция, теория, парадигма становятся барьерами для создания нового знания, даже если оно является лучшим решением поставленной проблемы. Примерами зависимости от предшествующего научно-технического развития (в узком смысле) являются стандарты расположение букв на клавиатуре (QWERTY-эффекты) до доминирующего положения операционной системы Windows. В-четвёртых, именно параметры неявной составляющей знания придают знанию его специфический характер являются базой экономики, основанной на знаниях. Согласно определению понятия «неявное знание», существуют объективные и субъективные факторы, препятствующие его распространению. Например, знание может быть невыраженным его обладателем (подразумеваемое знание, по Х. Кастилло), может быть рассеяно в окружающей социальной культуре (социокультурное) или среди членов определённой социальной группы (семантическое). С другой стороны, фактором препятствия распространению знания выступает индивидуальная способность проникновения в суть знания, интеллектуальные способности человека, позволяющие ему понять и воспринять знание (интуитивное знание).

[1] Dasgupta, P. and David, P.A. 1994. Toward a new economics of science. Research Policy 23(5), 487-521. p. 9 [2] Audretsch D., Feldman M. 1996. Innovative Clusters and the Industry Life Cycle. Review of Industrial Organization 11, 1996, p. 256 [3] Patel P, Pavitt K. The elements of British technological competitiveness. National Institute Economic Review, 1987. Vol. 122, No. 1, pp. 72-83 [4] Nonaka, I., Byosiere, P., Borucki, C., and Konno, N. (1994). Organizational Knowledge Creation Theory: A First Comprehensive Test. International Business Review, 3, 4, p., p. 16; Polanyi, M. (1966). The tacit dimension. Doubleday & Co., Garden City, NY [5] Simon, H. (1991). Bounded rationality and organizational learning. Organization Science, 2: p. 125 [6] Grant, R. M.: 1996, Toward a knowledge-based theory of the firm, Strategic Management Journal 17/Winter Special Issue, 112. [7] Тonaka, I., Byosiere, P., Borucki, C., and Konno, N. (1994). Organizational Knowledge Creation Theory: A First Comprehensive Test. International Business Review, 3, 4, p. 16, p. 20 [8] Gourlay, S.: Conceptualizing Knowledge Creation: A Critique of Nonaka's Theory. Journal of Management Studies. 7 (2006) 1415-1436 [9] Ambrosini, V., Bowman, С (2001). Tacit knowledge: Some suggestions for operationalization. Journal of Management Studies, 38(6), 811-829 [10] Edmondson, A. C., Winslow, A. B., Bohmer, R. M. J., & Pisano, G. P. (2003). Learning how and learning what: Effects of tacit and codified knowledge on performance improvement fol-lowing technology adoption. Decision Sciences, 34(2), 197-223 [11] Tushman, M.L./Anderson, P. (1986): Technological Discontinuities and Organizational Environments. In: Administrative Science Quarterly, 21, pp. 443