Ограничение конкуренции в новой экономике: причины, механизмы и противовесы

ВВЕДЕНИЕ

Темп и характер научно-технического прогресса в немалой степени зависят от того, какие рыночные структуры установились в тех или иных отраслях. Развитие технологий во многом является результатом решений многих корпораций о том, осуществлять ли инновации и если да, то какие именно. На эти решения, в свою очередь, оказывает влияние характер конкуренции на том рынке, на котором действует компания (если она является монополистом, то для нее представляет интерес возможность появления на рынке новых игроков). Как писал еще в 1945 году Ф. Хайек, «конкуренция есть процедура открытия новых знаний». [1]

Между тем, как в ХХ веке, когда жил и работал Ф. Хайек, так и сейчас, в условиях новой экономики, рыночные структуры во многих отраслях далеки от идеалов совершенной конкуренции. Характеризуя степень распространения олигополистических структур в промышленности США в 1960-е годы, Дж.К. Гэлбрейт приводил в пример рынки таких разнообразных товаров, как автомобили, авиационные моторы, электронные вычислительные машины, первичный алюминий, медь, чугун, железо, резина, мыло и моющие средства, виски, сигареты, сахар и сухое печенье. [2]

Сходная ситуация складывается в современных условиях: например, ограничено число продавцов в информационных технологиях и телекоммуникационном секторе. По словам видного теоретика информационного общества М. Кастельса, «олигополистическая концентрация, как кажется, растет или поддерживается в большинстве секторов главных отраслей». [3] Но если бы в новой экономике не было причин к возникновению и сохранению этих структур, то они либо возникали бы крайне редко, либо существовали бы крайне непродолжительное время. Таким образом, вопрос о том, возникают ли в новой экономике какие-либо тенденции к повышению концентрации производства, и если да, то не компенсируется ли их действие тенденциями к ее снижению, представляется достаточно важным и интересным.

Анализ рынков с несовершенной конкуренцией имеет в экономической теории давнюю историю. Модели, которые были предложены (и которые мы рассмотрим к предлагаемой статье), приводят к разным выводам: различаются как их исходные предпосылки, так и взгляды их авторов. Заметим, что в 1960-е годы Дж.К. Гэлбрейт обратил внимание на то, что в экономической науке сложилась любопытная ситуация. С одной стороны, многие экономисты считали, что несовершенная конкуренция ведет к потерям для общества, с другой, - они полагали, что промышленность развитых стран в целом работает эффективно. Поскольку во многих отраслях промышленности сторона предложения была представлена небольшим числом игроков, эти два положения находились в некотором противоречии друг с другом: «Хотя детали механизма работают плохо, в целом он функционирует превосходно. Тем, кто настойчиво интересуется, как разрешается это противоречие, можно ответить, что оно никак не разрешается». [4]

После анализа некоторых из существующих моделей несовершенной конкуренции мы перейдем к вопросу о том, как на эту проблему влияет специфика новой экономики.

РАЗВИТИЕ ТЕОРИИ НЕСОВЕРШЕННОЙ КОНКУРЕНЦИИ

Классические модели олигополистической конкуренции

Под олигополистической конкуренцией понимается тип строения рынка, при котором сторона предложения представлена несколькими сравнительно крупными продавцами.

Олигополию можно рассматривать как строение рынка, сочетающее свойства монополии и конкуренции. Важной особенностью олигополии является взаимозависимость олигополистов. В формулировке Э.Чемберлина эта мысль озвучена следующим образом: «Там, где перед нами всего лишь два или несколько продавцов, судьбы их не могут не быть связаны между собой… Само положение вещей будет заставлять каждого из них считаться при определении своей собственной политики с политикой соперника». [5]

Одну из первых классических моделей олигополистической конкуренции предложил французский математик А.-О. Курно. В его модели действуют два олигополиста, каждый из которых в ответ на действия своего конкурента меняет объем продукции. Спрос на рынке задан линейной функцией. Решения олигополисты принимают попеременно. Остальные параметры остаются неизменными, при этом ни один из игроков не учитывает влияния своих решений на решения конкурента. В соответствии с моделью Курно, в результате установится состояние равновесия, при котором каждый из дуополистов покрывает своей продукцией треть рыночного спроса по единой цене.

Были предложены модели, в которых олигополисты в ответ на действия конкурентов изменяют не объем продукции, а цену. Этого подхода, в частности, придерживался В. Парето, по мнению которого при наличии двух продавцов последствия конкуренции были бы точно такими же, как и при наличии многих продавцов, поскольку, желая получить большую долю рынка, каждый из них будет снижать цены (эту модель также называют моделью Бертрана).

Альтернативное решение при тех же допущениях предложил Ф. Эджворт. Он разделяет точку зрения, утверждающую что изначально дуополисты будут попеременно снижать цены, однако в тот момент, когда цена снизится до предела, спрос будет покрыт не полностью, и поэтому неохваченные покупатели будут готовы приобрести товар при любой цене. Это приводит к тому, что при достижении нижнего предела цена вновь начинает расти. Таким образом, олигополия в модели Эджворта принципиально неравновесна; по его словам, "мы будем иметь здесь не поддающееся определению пространство, в пределах которого величина стоимости будет колебаться, или, вернее, будет беспорядочно вибрировать в течение неопределенно долгого периода времени" [6]

Более сложную и более реалистичную модель предложил Э. Чемберлин. Его модель предполагает, что олигополисты могут менять как цену, так и объем продукции, и при этом могут учитывать влияние своих решений на решения своих конкурентов. Если дуополисты приспосабливаются друг к другу в отношении объема продукции, то после того, как второй производитель предложит объем продукции, равный половине продукции первого (как в модели Курно), первый дуополист сократит свои поставки до той же величины. Таким образом, устанавливается цена, совпадающая с монопольной. По мнению Э. Чемберлина, она «является совершенно стабильной, ибо, отступив от нее, каждый продавец навлек бы беду не только на соперника, но и на себя» [7]. Аналогичная ситуация в его модели возникает и в том случае, если продавцы приспосабливаются друг к другу в отношении цены. Если олигополисты не учитывают влияние своих решений на цену (например, если концентрация в отрасли не столь высока), то установится цена, совпадающая с той, которая возникла бы при совершенной конкуренции.

Далее Э. Чемберлин усложняет модель олигополии, включив в нее неопределенность поведения олигополистов. Во-первых, олигополист не может быть уверен в том, скажется ли его политика на политике его конкурента. Впоследствии, кстати, на этот аспект обратил внимание Дж. Стиглер. По его словам, «приемлемая теория олигополии не может начинаться с предположений о том, как представляет каждая фирма свою зависимость от других фирм». [8] Во-вторых, олигополист не может быть уверен в том, насколько его конкуренты информированы и дальновидны. Особое значение для поведения олигополиста в этой модели имеет количество конкурентов, поскольку от этого зависит степень влияния каждого из них на цену. Однако, как отмечает сам Э. Чемберлин, не ясно, при каком именно количестве конкурентов влияние каждого из них на цену сменяется отсутствием влияния. Это означает, что во многих случаях в степени своего влияния не могут быть уверены сами олигополисты. Наконец, и между действием одного олигополиста и ответным действием конкурентов должен существовать некоторый промежуток времени. Но этот промежуток, вероятнее всего, олигополистам неизвестен.

Таким образом, Э. Чемберлин приходит к выводу, что если олигополист «не в состоянии остановиться на определенном предположении, то приходится сделать вывод, что цена может в этих границах оказаться какой угодно, в зависимости от решения продавца, определяемого случаем, проницательной догадкой или безрассудством, а также в зависимости от того, изберет ли его соперник тот же уровень или иной» [9] (имеются в виду, очевидно, совершенно конкурентная цена и монополистическая цена).

К выводам, сходным с выводами Э. Чемберлина впоследствии (в 1940-е годы) пришел У. Феллнер. По его мнению, для олигополистических рынков невозможно вывести определение цены и объема выпуска, исходя их взаимодействия спроса и предложения, которое складывается под влиянием технологических параметров и функции полезности. При этом немногочисленность контрагентов ведет к расширению неопределенности. Что касается возможности появления в отрасли новых игроков, то этот аспект проблемы был рассмотрен в 50-е и 60-е годы Д.С. Бэйном, П.С. Лабини и Ф. Модильяни. По их мнению, стремление олигополистов максимизировать прибыль означает установление таких цен, которые не будут привлекать в отрасль потенциальных конкурентов. [10]

Табл. 1.

Классические модели олигополистической конкуренции

Модель	Основные допущения	Результаты
Модель Бертрана	1) Ценовая конкуренция между олигополистами; 2) Олигополисты не учитывают влияние своих действий на действия конкурентов.	Цена снижается до уровня совершенной конкуренции.
Модель Эджворта	1) Ценовая конкуренция между олигополистами; 2) Олигополисты не учитывают влияние своих действий на действия конкурентов; 3) При достижении минимальной цены сохраняется неудовлетворенный спрос.	Цена колеблется между уровнем совершенной конкуренции и монополии.
Модель Чемберлина: вариант 1	1) Ценовая конкуренция и конкуренция объемами; 2) Олигополисты учитывают влияние своих действий на действия конкурентов (количество олигополистов относительно невелико); 3) Закрытая отрасль (неявное допущение).	Устанавливается цена, совпадающая с монопольной.
Модель Чемберлина: вариант 2	1) Ценовая конкуренция и конкуренция объемами; 2) Олигополисты не учитывают влияние своих действий на действия конкурентов (количество олигополистов относительно велико).	Цена снижается до уровня совершенной конкуренции.
Модель Чемберлина: вариант 3	1) Ценовая конкуренция и конкуренция объемами; 2) Олигополисты не уверены в своем воздействии на цену.	Цена устанавливается в промежутке между уровнем монополии и совершенной конкуренции.

В конце 1930-х годов П. Суизи в США и Р.Л. Холл и К.Дж. Хитч в Великобритании независимо друг от друга выдвинули теорию, согласно которой «кривая спроса на продукцию олигополиста имеет излом и этого излома достаточно, чтобы объяснить наблюдаемую жесткость цен в олигополистических отраслях». [11] В соответствии с этой теорией, если кто-либо из олигополистов снижает цену, то вслед за этим снизят цену его конкуренты, если же он цену повысит, то остальные продавцы с большой вероятностью оставят ее без изменений. Такой тип поведения приводит к излому при существующей цене на кривой спроса на продукцию олигополиста.

Эта модель была подвергнута критике Дж. Стиглером. Прежде всего, он отметил, что статистические данные по изменению цен в различных олигополистических отраслях промышленности эту теорию не подтверждают. Во-вторых, эта модель не описывает того, как именно устанавливается цена, соответствующая излому. Также Дж. Стиглер замечает, что стабильность цен в условиях олигополии может быть объяснена и без учета излома. Причинами стабильности цен могут быть, например, долгосрочные соображения или сговор.

Далее, Дж. Стиглер обращает внимание на то, что если поведение олигополистов таково, что на кривых спроса возникают изломы, то должны возникнуть разрывы на кривых предельных затрат. "Значительная доля привлекательности теории ломаной кривой спроса заключается в том, что легко изобразить кривые спроса и затрат, которые приводят к стабильности цены. Эта привлекательность определенно снижается, если кривая предельных затрат также не является непрерывной». [12]

Олигополистическая конкуренция с точки зрения теории игр

Теория игр описывает ситуации, при которых несколько экономических агентов самостоятельно или совместно принимают какие-либо решения, причем результат для них зависит как от собственных действий, так и от действий других агентов.

В применении к интересующей нас проблематике она предполагает, что несколько олигополистов принимают решения по одному или нескольким вопросам. В условиях некооперативной игры каждый из олигополистов не знает, какие именно решения примут его соперники. Поэтому для каждого из доступных для него вариантов он должен учитывать все возможные результаты, к которым каждый из них приведет в сочетании с каждым из возможных решений соперников.

Приведем в качестве примера упрощенную ситуацию. Допустим, два олигополиста принимают решение о том, по какой из двух цен – высокой или низкой – продавать продукцию. Если бы они имели возможность договориться, то они бы назначили высокую цену. При независимом принятии решений каждый из них должен рассмотреть последствия своего решения при обеих ценах, которые могут быть назначены соперником (см. табл. 2). Вероятнее всего, в этом случае оба соперника назначат низкую цену.

Табл. 2.

Принятие олигополистами решения об уровне цены

		Олигополист А
		Устанавливает высокую цену	Устанавливает низкую цену
Олигополист В	Устанавливает высокую цену	Выгодно для А Выгодно для В	Очень выгодно для А Неприемлемо для В
	Устанавливает низкую цену	Неприемлемо для А Очень выгодно для В	Допустимо для А Допустимо для В

Но подобный анализ является крайне упрощенным. Предполагается, что олигополист принимает только одно решение (о цене), а последствия наступают мгновенно, и после их наступления ситуация не меняется (в частности, конкурент не изменит цену в следующий период времени).

Более сложными – и более приближенными к реальной олигополистической конкуренции – являются модели, предполагающие, что ситуация изменяется в течение нескольких периодов времени, а также модели, в рамках которых олигополисты одновременно или последовательно принимают несколько решений по различным параметрам. При этом олигополисты обладают полной информацией о решениях, сделанных конкурентами на предыдущих этапах.

Примером такого подхода служит модель сговора, предложенная Р. Зелтеном. На первом этапе олигополисты решают, готовы ли они участвовать в картеле, на втором распределяются квоты на производство, а на третьем принимается решение об объеме предложения. Р. Зелтен показал, что если число олигополистов не превышает 4, то вероятность возникновения картеля весьма высока, в то время как если оно составляет 6 или более, то она оказывается ниже 2%. [13]

Использование теории игр сопряжено с определенными трудностями, поскольку на правильность полученного результата во многом влияют предположения исследователя о характере взаимодействия между олигополистами, а они могут быть неверными или неполными. Приведем мнение М. Блауга, сдержанно-критически настроенного по отношению к теории игр в целом: "Главное достижение теории игр состояло в том, что она показала нам бесчисленные сложности т.н. рациональности… В этом состоит теоретический прогресс, хотя он вовсе не означает эмпирического прогресса, помогающего нам понять, как на самом деле работает экономическая система". [14]

Проблема сговора: неоинституциональный подход

Несовершенная конкуренция может быть также проанализирована с позиций неоинституциональной теории.

Подход, в соответствии с которым фирма рассматривается не как «черный ящик» и не как единое целое, а как система контрактов между различными индивидуумами (с учетом их ограничений и собственных интересов), позволяет более реалистично предсказывать поведение олигополистов. Например, если на момент принятия решения до окончания трудового контракта с руководителем компании остается небольшой промежуток времени, то он, вероятнее всего, не будет принимать во внимание долгосрочные последствия таких решений.

С другой стороны, этот подход позволяет рассматривать проблему договорных отношений как взаимодействие олигополистов и между собой (в частности, в рамках картеля), и с покупателями и поставщиками, причем учитывается возможность оппортунистического поведения.

В качестве примера применения неоинституционального подхода в поведению олигополистов рассмотрим проблему сговора. Известно, что олигополисты могут получить большую прибыль, если вступят в сговор. Однако после того, как решение о сговоре принято, каждый конкретный олигополист может получить еще большую прибыль, если его конкуренты будут соблюдать условия соглашения, в то время как он сам будет уклоняться от их соблюдения.

О. Уильямсон следующим образом суммирует выводы, полученные при применении к этой проблеме неоинституционального подхода: «Соглашение между двумя и более сторонами будет тогда считаться привлекательным, если: 1) предмет соглашения (товар, услугу или образ действия) можно детально охарактеризовать в письменном виде; 2) данная совместная акция может принести общий выигрыш; 3) применение данного соглашения в условиях неопределенности не послужит поводом для дорогостоящего торга между сторонами; 4) контроль за соблюдением соглашения не требует больших издержек; 5) обнаруженные нарушения влекут за собой соразмерные взыскания, причем указанная процедура "наказаний" не предполагает особенно больших затрат. Анализ олигополистических соглашений как формы экономических связей позволяет сделать вывод, что (если не считать некоторых особых случаев) олигополистический тайный сговор провести в жизни нелегко». [15]

В качестве примера такого подхода рассмотрим более подробно взгляды Дж. Стиглера (строго говоря, его принято относить к Чикагской школе, однако предложенный им анализ сговора во многом использует неоинституциональную методологию).

Наиболее эффективным принуждением к исполнению условий соглашения Дж. Стиглер считает обнаружение его нарушений. Если снижение цен становится известно конкурентам, то либо конкуренты также снижают цену, либо олигополист, который ее снизил, будет вынужден вновь ее повысить. Таким образом, чем больше вероятность того, что информация о снижении цены станет доступна другим конкурентам, тем меньшие выгоды можно извлечь из такого снижения.

Возможным выходом для вступивших в сговор олигополистов является раздел рынка. Очевидно, что если при этом выбирается цена, закрепляющая максимальную прибыль, то ни одному олигополисту не будет выгодно ее снижать. К сходному результату приводит и закрепление каждого покупателя за конкретным продавцом. Однако такие виды сговора достаточно легко обнаружить. Более того, разграничение покупателей в принципе не может быть реализовано в ситуации большого оборота покупателей. (Дж. Стиглер рассматривает ситуацию смены покупателями продавцов, однако можно добавить, что в отрасли могут появляться новые покупатели).

На основании проведенного анализа он делает следующие выводы:

а) общий выигрыш в объеме продаж фирмы от снижения цен (ее основной стимул к тайному снижению цен) возрастает пропорционально числу конкурентов;

б) стимул к тайному снижению цен уменьшается по мере возрастания числа покупателей на одного продавца;

в) стимул к тайному снижению цен возрастает с уменьшением вероятности повторных покупок. [16]

Кроме того, возможно "стратегическое поведение", когда олигополисты стремятся повлиять своими решениями на будущие решения конкурентов. Так, один из них может вывести товар на рынок на условиях, выгодных для всех олигополистов (например, по высокой цене), с возможностью изменения условий, если конкуренты не последуют его примеру. В результате возникает неявный сговор (tacit collusion), когда цена оказывается выше, чем была бы, если бы олигополисты выбрали некооперативные стратегии.

Но если олигополисты по каким-либо причинам не знают, на каких условиях заключают контракты другие игроки, согласовать условия путем неявного сговора становится весьма затруднительно. Например, в 1960-е годы в США несколько производителей электрооборудования были обвинены в сговоре. Предметом сговора были трансформаторы и выключатели, которые изготовлялись по спецификациям. Цены согласовывались применительно к конкретным сделкам, и единой общепринятой цены на эти товары не было. Поэтому возникал риск ценовой войны, предотвратить которую с помощью неявного сговора, по мнению Дж.К. Гэлбрейта, было исключительно трудно. [17]

Дифференциация продукта и ее последствия

Конкуренция с дифференциацией продукта, как и олигополия, представляет собой своеобразное сочетание конкуренции и монополии. В формулировке Э. Чемберлина, «везде, где в какой-либо степени существует дифференциация, каждый продавец обладает абсолютной монополией на свой собственный продукт, но вместе с тем подвергается конкуренции со стороны более или менее несовершенных заменителей». [18] Дифференциация может основываться как на особенностях самого продукта, так и относиться к условиям, сопутствующим его продаже. Сходным образом монополистическими конкурентами становятся производители, продукты которых защищены патентами или авторским правом.

Заметим, что в экономической теории нет единого подхода к тому, что именно понимается под неоднородностью. Э. Чемберлин определяет продукты как дифференцированные, когда «имеется какое-либо существенное основание для того, чтобы отличать товары (или услуги) одного продавца от товаров (или услуг) другого продавца. Такое основание может быть реальным или воображаемым, лишь бы оно имело какое-нибудь значение для покупателей и приводило бы в результате к тому, что они отдавали бы предпочтение одной разновидности продукта по сравнению с другой» [19]

Иной подход предлагает Дж. Стиглер. Он исходит из того, что трансакции могут быть неоднородными не только с точки зрения покупателя, но и с точки зрения продавца.

В его формулировке «два изделия однородны для покупателя, если он безразличен ко всем сочетаниям х одного продавца и, скажем, 20 - х другого при общей цене. Два обязательства по оплате однородны для продавца, если он безразличен ко всем сочетаниям y одного покупателя и, скажем, 20 - y другого при общей цене» [20]

Это означает, что Э. Чемберлин определяет неоднородность как различия по каждому из возможных аспектов трансакции, а Дж. Стиглер – как различия всей совокупности этих аспектов. Подобное различие можно продемонстрировать на простом примере. Предположим, что товар Х может обладать взаимоисключающими свойствами А и В. При этом для потребителя равно приемлемы ситуации, когда этот товар обладает свойством А, но не обладает свойством В, и когда он обладает свойством В, но не обладает свойством А. Такие модификации товара Х будут для этого потребителя неоднородными с точки зрения Э. Чемберлина и однородными в рамках подхода Дж. Стиглера.

Возможность дифференциации продукта в условиях олигополистической конкуренции учитывал Ф. Эджворт. В рамках его модели степень неопределенности снижается по мере уменьшения степени корреляции, существующей между товарами, причем в случае отсутствия корреляции установившаяся цена совпадает с той ценой, которая установилась бы, если бы дуополисты объединились в монополию (напомним, что в модели олигополии Ф. Эджворта цена постоянно колеблется между монопольным уровнем и уровнем совершенной конкуренции).

Э. Чемберлин также упоминает возможность олигополии с дифференциацией продукта, однако подобно эту ситуацию не рассматривает. Он вкратце повторяет свои рассуждения о различных предположениях, из которых могут исходить олигополисты, с тем изменением, что теперь нижним пределом оказывается цена не чистой, а монополистической конкуренции. К этим результатам приводит как дифференциация продуктов, так и изменения издержек сбыта. [21]

НЕСОВЕРШЕННАЯ КОНКУРЕНЦИЯ В НОВОЙ ЭКОНОМИКЕ

Причины ограничения конкуренции в новой экономике

Рассмотрим причины возникновения структур несовершенной конкуренции (в частности, олигополии) в новой экономике. Следует обратить внимание на то, что из-за неоднородности новой экономики, причины, действующие в одних отраслях, могут не действовать в других. Кроме того, некоторые из этих причин могут действовать не только в новой экономике. Мы также будем абстрагироваться от таких явлений, как издержки переключения и сетевые эффекты, – к их влиянию на рассматриваемые проблемы мы обратимся несколько позднее.

Одной из причин высокой концентрации производства является эффект масштаба. Это явление известно из классической экономической теории. А. Маршалл исследовал его еще в 1890-х годах в тех отраслях, в которых оно в то время могло быть обнаружено, например, в строительстве железных дорог, газовой промышленности, электроэнергии. Именно с эффектом масштаба в 1960-е годы Дж.К. Гэлбрейт связывал широкое распространение олигополистических структур в промышленности США. [22]

Этот эффект действует для информационных благ, поскольку для них большая часть затрат приходится на начальный этап производства. Например, выпуск первого компакт-диска с операционной системой Windows обошелся компании Microsoft в 50 млн. долларов, в то время как последующие стоили не более 3 долларов. [23]

Кроме того, в отдельных областях новой экономики функционирование корпорации и ее способность производить товары или оказывать услуги напрямую зависит от возможности значительных вложений в инфраструктуру.

Таким образом, многие отрасли новой экономики получают огромные возможности для эксплуатации эффекта масштаба, что способствует заметному ограничению конкуренции и формированию рынка нескольких крупных производителей.

С эффектом масштаба связан и тот факт, что при создании многих продуктов в новой экономике возникает необходимость значительных инвестиций в фундаментальные научно-технические разработки. При этом очевидно, что эти инвестиции не всегда приводят к желаемому результату. В фундаментальной науке всегда есть риск того, что проблема нерешаема в принципе. Если же она решена, то неочевидна возможность коммерческого использования этого решения. Это приводит к тому, что принципиальная вероятность осуществления таких инвестиций и, соответственно, появления на таком рынке, остается у немногих компаний.

Еще одним фактором, который действует как в новой экономике, так и за ее пределами, является неуверенность потребителя в качестве предлагаемого товара или услуги. По причине специфики продуктов, относящихся к новой экономике, потребитель часто имеет достаточно слабое представление о его настоящем качестве. Отмеченное некоторыми учеными резкое усиление темпов смены событий в условиях современного общества еще более усложняет для него проблему выбора.

В этом случае особое значение приобретает репутация производителя. При выборе, например, ноутбука потребитель, скорее всего, предпочтет продукт известной и хорошо зарекомендовавшей себя компании. Такое поведение потребителя создает заметные барьеры для вступления в отрасль новых игроков.

Если поставщики фирм или покупатели их продукции включены в сетевые структуры, то это также значительно усиливает барьеры по вхождению в отрасль. По словам М. Кастельса, «вход в стратегические сети требует либо значительных ресурсов (финансовых, технологических, рыночной доли) либо альянса с крупным игроком сети» [24].

К возникновению олигополистических структур может привести и ограниченность какого-либо ресурса. Подобная ситуация возникает как в новой экономике, так и за ее пределами. В условиях новой экономики такой ресурс может быть связан со знанием и с человеческими талантами. Известно, что существуют задачи, для решения которых необходимо участие в проекте исключительно образованных и талантливых людей, специализирующихся в разных областях знания. Этот эффект иногда наблюдается в соперничестве между государствами (например, в области создания ядерного оружия или в освоении космического пространства), однако он может проявится и в соперничестве между корпорациями (например, в информационных технологиях).

В условиях новой экономики особое значение приобретают патенты и лицензии. Они лишают прав на производство и продажу какого-либо продукта всех, кто ими не обладает и, следовательно, ограничивают конкуренцию.

Возможности для снижения концентрации производства в новой экономике

В новой экономике наблюдаются явления, способные снизить концентрацию производства.

Прежде всего, новая экономика делает информацию более прозрачной и снижает роль «гравитационного» аспекта при принятии решений. П. Друкер приводит в пример американскую компанию, производившую фарфор и владевшую 60% рынка недорогой столовой посуды для учреждений, расположенных вблизи завода. Однако сотрудник больницы, приобретавшей ее продукцию, случайно обнаружил в Интернете сайт европейской фирмы, предлагавшей более качественный фарфор по более низким ценам с недорогой доставкой из Европы в США. Через несколько месяцев многие постоянные клиенты этой компании начали закупать посуду у европейского поставщика, и ее рыночная доля сократилась примерно в два раза. [25]

Мы уже упоминали, что при производстве некоторых благ, в частности, информационных, возникает необходимость в специфических и, возможно, интерспецифических человеческих ресурсах. Но подобно тому, как существуют задачи, решение которых могут предложить очень немногие люди, существует и более широкий класс более простых задач. Если речь идет об информационном благе, то может возникнуть возможность для появления достаточно большого количества поставщиков.

Эффект возрастающей доходности и усиление концентрации производства

Многие из рассмотренных нами ранее моделей предполагают стабильность рыночной структуры. Так, олигополист может менять цену или объем производства, активизировать рекламную деятельность, вступать в сговор, но в любом случае он остается на рынке. Другими словами, олигополия остается олигополией. Между тем, в некоторых отраслях новой экономики ситуация принципиально неравновесна, и при определенных условиях рыночные доли игроков могут измениться настолько сильно, что олигополия фактически превратится в монополию. Подобная ситуация возможна, когда под воздействием высоких издержек переключения и сетевых эффектов возникает эффект возрастающей доходности.

Под издержками переключения (switching costs) понимаются те издержки, которые необходимы потребителю, приобретающему продукт какого-либо поставщика, для того, чтобы начать его приобретать у другого. Издержки переключения принято делить на издержки, связанные с обучением (learning costs) и издержки, связанные с трансакциями (transactional costs). В первом случае потребитель, «переключившийся» с поставщика А на поставщика В, впоследствии не будет нести издержек при возвращении к любому из них. Во втором случае он несет издержки при каждом переключении [26].

Сетевые эффекты (network effects) означают, что приобретение потребителем какого-либо блага увеличивает полезность этого блага для тех, кто его уже приобрел, а также повышает стимулы к приобретению этого блага у остальных потребителей [27]. Примером служит установка программного обеспечения.

Структура издержек таких благ может отличаться от структуры издержек обычных: основная часть издержек приходится на начальный период их производства, из чего следует, что издержки изготовления первого экземпляра непропорционально велики по отношению к издержкам последующих экземпляров. Примером служит написание книги и последующая передача продукта электронным путем с помощью PDF файла.

Это приводит к тому, что основные параметры рынка - спрос и предложение - ведут себя нетрадиционным образом. Для сетевых благ кривые спроса и предложения как бы меняются местами: кривая предложения имеет отрицательный наклон, так как предельные издержки стремятся к нулю на значительных интервалах, а кривая спроса имеет положительный наклон, так как предельная полезность увеличивается по мере роста количества участников потребления блага [28].

Сочетание сетевых эффектов и специфики структуры издержек ведет к такому явлению, как возрастающая доходность (incresing returns), когда компании получают возможность с течением времени наращивать производство и получать все большую прибыль. [29] Впрочем, В.Л. Макаров и Г.Б. Клейнер, также отмечающие эффект возрастающей доходности, связывают его со спецификой знания как фактора производства: «Поскольку сами по себе знания – это концентрированная и обобщенная форма информации, их широкое использование в производстве также приводит в действие механизмы концентрации и усиления производственных возможностей, что и формирует положительную обратную связь». [30]

Издержки переключения и сетевые эффекты также являются заметными барьерами для вступления в отрасль. Так, пользователь, освоивший определенную компьютерную программу, не склонен переходить на другую. Сходная ситуация возникает на рынке сотовой связи. К аналогичному результату приводят сетевые эффекты. Например, потребительская полезность операционной системы Windows обусловлена в том числе тем, что данная оболочка используется огромным числом потребителей. Дж. Фаррелл и П. Клемперер обращают снимание на то, что к особенно заметным последствиям для новых производителей приводит сочетание этих двух эффектов. Для того, чтобы привлечь потребителей к своему продукту в условиях высоких сетевых эффектов, производитель должен достаточно быстро привлечь к нему большое количество потребителей. При высоких издержках переключения это может быть невозможно. [31]

Принципиальным отличием таких отраслей является наличие положительной обратной связи между сетевыми эффектами и количеством потребителей, работающих с конкретным олигополистом: количество покупателей продукции олигополиста 1 зависит от величины сетевых эффектов: N1=N(NE1), однако величина сетевых эффектов определяется количеством участников сети NE1=NE(N1). То есть увеличение доли одной компании увеличивает сетевые эффекты в ее сети, что привлекает в ее сеть новых потребителей, что, в свою очередь вновь увеличивает сетевые эффекты. Теоретически этот процесс может продолжаться до состояния, при котором этот олигополист фактически становится монополистом (См. рис. 1).

Рис. 1. Превращение олигополии в монополию в условиях сильных сетевых эффектов

Впрочем, сетевые эффекты не всегда означают, что олигополистическая конкуренция настолько нестабильна, и не гарантируют превращения олигополистов в монополистов. Для возникновения описанного процесса необходимо, чтобы сетевые эффекты были достаточно высокими. Во-первых, для потребителя, вошедшего в сеть менее успешного олигополиста, выгоды от присоединения к другой сети должны быть выше, чем возникающие в этом случае издержки переключения. Во-вторых, для того, чтобы этот процесс начался, увеличение одной из сетей должно быть достаточно заметным. В противном случае это не приведет к существенному увеличению преимуществ сети и, следовательно, не создаст стимулов для других потребителей. Наконец, если кривая издержек олигополиста имеет традиционный вид, увеличение объема предлагаемого им блага приведет к значительному увеличению затрат.

Если же в рассматриваемой отрасли действует эффект масштаба или если большая часть издержек приходится на создание первого экземпляра продукта, то этот процесс становится выгоден олигополистам. В этом случае олигополистическая конкуренция принципиально неравновесна.

Можно выделить две основные стратегии поведения в олигополистов в таких отраслях. Во-первых, они могут концентрироваться на привлечении первоначальных клиентов (например, путем снижения цен), рассчитывая, что за ними последуют остальные потребители. [32] Во-вторых, они могут воздействовать не на потребителей, а на конкурентов. По словам Б. Артура, «в мире высокой прибыльности компании часто уступают дорогу сопернику не потому, что он уже захватил рынок, а потому, что они думают, что рынок вот-вот будет завоеван». [33]

Заметим, что эффект возрастающей доходности может вести к таким последствиям не только в высокотехнологичных отраслях, но и в сфере услуг. Например, число крупных игроков на рынке авиаперевозок США снизилось с пятнадцати в 1981 году до шести в середине 1990-х. По мнению Б. Артура, это связано именно с действием эффекта возрастающей доходности. [34]

Монополия на инновации и шумпетерианская конкуренция

Предположим, что эффекты ловушки и возрастающая доходность достаточны для возможности вытеснения с рынка всех олигополистов, кроме одного. Отличительной чертой новой экономики является то, что в ее условиях монополизация отрасли ведет в краткосрочном периоде не только к негативным, но и к позитивным последствиям. В частности, К. Келли замечает, что превращение олигополии в монополию при наличии сетевых эффектов выгодно потребителям, поскольку в этом случае на смену нескольким конкурирующим сетям приходит одна, что увеличивает ее полезность для каждого пользователя. [35]

Среди экономистов нет единого мнения о влиянии монополий на научно-технический прогресс. Й. Шумпетер полагал, что возникновение крупных корпораций, способных аккумулировать значительные ресурсы, способствует инновационной деятельности. По его словам: «Наибольшего прогресса добились не фирмы, работающие в условиях сравнительно свободной конкуренции, а крупные концерны, которые к тому же способствовали прогрессу в конкурентном секторе». [36] При этом для анализа Й. Шумпетера безразлично, является ли крупное предприятие монополистом или олигополистом.

Американский экономист П. Ромер, напротив, считает, что монополии в условиях новой экономики играют отрицательную роль в силу того, что им становится выгодно препятствовать инновационному процессу, чтобы сохранить свое собственное монопольное положение. [37]

На наш взгляд, результат монополизации в какой-либо отрасли зависит от того, насколько велика в ней возможность потенциальной конкуренции. Если в отрасли сохраняется возможность для существенного уменьшения рыночной доли монополиста, то, либо монополист сохраняет свое положение путем постепенного усовершенствования своей продукции, либо в отрасли устанавливается шумпетерианская конкуренция, то есть последовательность сменяющих друг друга во времени монополий. [38]

Если же потенциальные конкуренты настолько слабы, что не могут предложить удовлетворяющей потребителей альтернативы продукции компании-монополиста или если для ее разработки необходимы масштабные инвестиции в НИОКР, то проблема единственного продавца в отрасли дополняется проблемой единственного источника инноваций. [39]

Таким образом, можно сделать вывод, что особенности несовершенной конкуренции в новой экономике делают научно-технический прогресс неравномерным: возникает риск стагнации, который в некоторых случаях снижается благодаря радикальным инновациям.

Специфика несовершенной конкуренции создает вполне определенные цели для государственного вмешательства в экономику. К таковым относятся поддержка фундаментальной науки и антимонопольное регулирование. Антимонопольная практика должна быть направлена на пресечение возможности монополии на инновации. Разумеется, это непростая задача, для ее выполнения необходимо внимательное изучение каждого конкретного случая и выработка нестандартных решений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Особенности новой экономики в целом способствуют возникновению и устойчивому существованию несовершенной конкуренции. К таковым относятся, в частности, изменяющаяся структура издержек компании, необходимость значительных инвестиций в НИОКР, а также сочетание сетевых эффектов и издержек переключения. Но взаимодействие процессов становления новой экономики и глобализации снижает значимость "гравитационного" аспекта принятия решений, что может снизить барьеры для вступления на какой-либо региональный рынок.

В экономической теории существует значительное число моделей несовершенной конкуренции. Важной чертой многих из них является допущение о стабильности структур несовершенной конкуренции и достигнутой степени концентрации производства. Например, рыночная доля олигополиста может измениться, но не настолько сильно, чтобы он стал монополистом. Между тем, в условиях новой экономики ситуация радикально меняется.

Высокие издержки переключения и сетевые эффекты не только являются барьерами для вступления в отрасль новых игроков, но и могут способствовать резкому увеличению концентрации производства. В таких отраслях возникает ситуация положительной обратной связи: увеличение количества участников сети повышает сетевые эффекты, что привлекает в сеть новых участников, и превышение доли одного олигополиста над конкурентами может сделать его фактически монополистом.

Эти явления способны седлать научно-технический прогресс весьма неравномерным и создают в отдельных отраслях риск стагнации. Результат монополизации в какой-либо отрасли зависит от того, насколько велика в ней возможность потенциальной конкуренции. Если в отрасли сохраняется возможность для существенного уменьшения рыночной доли монополиста, то, либо монополист сохраняет свое положение путем постепенного усовершенствования своей продукции, либо в отрасли устанавливается шумпетерианская конкуренция, то есть последовательность сменяющих друг друга во времени монополий.

[1] Цит. по Макаров В.Л., Клейнер Г.Б., Микроэкономика знаний, М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2007, с. 5.

[2] Гэлбрейт Дж., Новое индустриальное общество, М.: Издательство АСТ, 2004, с. 166.

[3] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура, М.: ГУ-ВШЭ, 2000, с. 435.

[4] Гэлбрейт Дж., Новое индустриальное общество, М.: Издательство АСТ, 2004, с. 266.

[5] Чемберлин Э., Теория монополистической конкуренции. Реориентация теории стоимости. М., «Экономика», 1996, с. 69.

[6] Цит. по Чемберлин Э., Теория монополистической конкуренции. Реориентация теории стоимости. М., «Экономика», 1996, с. 71-73.

[7] Чемберлин Э., Теория монополистической конкуренции. Реориентация теории стоимости. М., «Экономика», 1996, с. 74-77.

[8] Стиглер Дж, Теория олигополии// www.economicus.ru.

[9] Чемберлин Э., Теория монополистической конкуренции. Реориентация теории стоимости. М., «Экономика», 1996, с. 81-90.

[10] Уильямсон О., Фирмы и рынки// www.economicus.ru.

[11] Стиглер Дж., Ломаная кривая спроса олигополиста и жесткие цены// www.economicus.ru.

[12] Стиглер Дж., Ломаная кривая спроса олигополиста и жесткие цены// www.economicus.ru.

[13] Selten R., Multistage game models and delay supergames// nobelpize.org.

[14] Цит. по Худокормов А., Современная экономическая теория Запада (обзор основных тенденций)// Вопросы экономики, №8, 2008 – с. 27.

[15] Уильямсон О., Фирмы и рынки// www.economicus.ru.

[16] Стиглер Дж, Теория олигополии// www.economicus.ru.

[17] Гэлбрейт Дж., Новое индустриальное общество, М.: Издательство АСТ, 2004, с. 279-280.

[18] Чемберлин Э., Теория монополистической конкуренции. Реориентация теории стоимости. М., «Экономика», 1996, с. 179.

[19] Там же, с. 93.

[20] Стиглер Дж., Теории олигополии, с сайта www.economicus.ru.

[21] Там же, с. 205.

[22] Гэлбрейт Дж., Новое индустриальное общество, М.: Издательство АСТ, 2004, с. 275

[23] Артур Б., Растущая прибыльность и новый мир бизнеса/ Управление высокотехнологичным бизнесом, М.: Альпина Бизнес Букс, 2007, Серия Классика Harward Business Review, с. 169.

[24] Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура, М.: ГУ-ВШЭ, 2000, с. 320..

[25] Друкер П, Управление в обществе будущего, М.: ООО «И.Д. Вильямс», 2007, с. 25-26.

[26] Farrell J., Klemperer P., Coordination and Lock-in: Competition with Switching Costs and Network Effects// Handbook of Industrial Organization, Volume 3, 2007, p. 1977.

[27] Там же, p. 2007.

[28] Стрелец И.А., Новая экономика и информационные технологии, М.: Экзамен, 2003, с. 150.

[29] Kelly K., New Rules for the New Economy. 10 radical strategies for a connected world, New Your, Penguin Viking; 1998, p. 25.

[30] Макаров В.Л., Клейнер Г.Б., Микроэкономика знаний, М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2007, с. 45.

[31] Farrell J., Klemperer P., Coordination and Lock-in: Competition with Switching Costs and Network Effects// Handbook of Industrial Organization, Volume 3, 2007, p. 1997.

[32] Farrell J., Klemperer P., Coordination and Lock-in: Competition with Switching Costs and Network Effects// Handbook of Industrial Organization, Volume 3, 2007, p. 2036.

[33] Артур Б., Растущая прибыльность и новый мир бизнеса// Управление высокотехнологичным бизнесом, М.: Альпина Бизнес Букс, 2007, Серия Классика Harward Business Review, с. 179.

[34] Там же, с. 182.

[35] Kelly K., New Rules for the New Economy. 10 radical strategies for a connected world, NY, Viking Penguin, 1998, p. 27.

[36] Шумпетер Й., Капитализм, социализм и демократия, М, Экономика, 1995, с. 125.

[37] Стрелец И.А., Новая экономика и информационные технологии, М.: Экзамен, 2003, с. 249.

[38] Farrell J., Katz M.L., Competition or Predation? Shumpeterian Rivalry in Network Markets, Competition Policy Center. Paper CPC01-023. http://repositories.cdlib.org/iber/cpc/CPC01-023.

[39] Друкер П, Управление в обществе будущего, М.: ООО «И.Д. Вильямс», 2007, с. 86.